Произошла окончательная победа сил добра над силами разума (с)
Вот и пришло время выложить последнюю главу фика. Надеюсь, она вам понравится 
Идея бала была в моей голове с самого начала, именно балом я и планировала фик закончить, но в итоге все получилось не так, как задумывалось, и бал стал лишь фоном
Глава 23. Прощение
Ежегодный весенний бал в Министерстве Магии был самым значительным событием светской жизни магического мира Британии. На этот грандиозный праздник приглашались только самые знаменитые и влиятельные волшебники, потому побывать на балу мечтали все: от юной девушки до пожилого мага. Здесь не только демонстрировали роскошные наряды и вели беседы ни о чем, но и заключали деловые соглашения, проводили переговоры, а порой решали судьбы магов и магглов.
В этом году празднование победы над Долоховым и весенний бал решено было объединить в одно грандиозное торжество и провести его в загородном особняке Министра Магии.
Огромный бальный зал, сияющий великолепием, дамы и кавалеры в вечерних туалетах, музыканты, играющие маггловскую классику, море дорогого шампанского и вина. От роскошного убранства залов, великолепия нарядов, запахов закусок и звуков музыки могла закружиться голова, а непринужденные беседы и смех делали настроение по-настоящему праздничным.
Но не у всех.
читать дальшеСеверус сидел в небольшой комнатушке, расположенной достаточно далеко от бального зала, чтобы туда доносились звуки праздника. Снейп ненавидел эти мероприятия, считая их абсолютно бесполезной тратой времени. Разгоряченные потные тела, красные от выпивки лица, пошлые намеки и шутки, пустая болтовня со смакованием свежих сплетен... Что может быть более мерзким, чем толпа наряженных идиотов, которые в глаза улыбаются друг другу и рассыпаются в любезностях, но стоит отвернуться, как тут же начинают перемывать тебе все косточки?! О нет, зельевар не собирался принимать эти бессмысленные правила светской жизни. Праздники в Хогвартсе Северус хоть как-то сносил: детишки еще были неискушенными в подобных играх, но в такие дни Снейп, тем не менее, старался пореже покидать подземелья. Однако в этот раз зельевара вынудили не просто оставить свой кабинет, но и прийти на этот чертов министерский бал. Как же! Победитель Константина Долохова! Министерство даже закрыло глаза на то, что Северус полувампир. Фадж и его чиновники на один вечер решили сделать вид, что их совершенно не трогает то, что Снейп - "нежить" и бывший Упивающийся смертью. Во всяком случае, Министр даже не ухмылялся презрительно, когда вешал на шею зельевара Орден Мерлина Первой степени. Северус с честью выдержал это испытание: фальшивые улыбки и нарочито бурные аплодисменты. Он покинул зал Министерства, как только наградили Дамблдора и Моуди, и тут же сорвал с шеи тяжелый орден, борясь с искушением выбросить его прямо здесь. Этикет требовал присутствия Снейпа на балу. Зельевар удовлетворил это требование (а скорее, просьбу Альбуса), пробыв среди этих напудренных и надушенных дам и кавалеров ровно десять минут.
Заслышав шаги в коридоре, Северус во вздохом убрал ноги с низкого столика и раскрыл на первой попавшейся странице "Вестник Алхимии", предусмотрительно захваченный с собой. К счастью, непрошенные гости, смеясь и радостно переговариваясь, прошли мимо. Высокий женский голос жеманно хихикал, ему вторил низкий, чуть заплетающийся, мужской. Снейп скривился и мысленно понадеялся, что парочка отойдет подальше и будет кокетничать в другом месте. Увы, его надежды не оправдались: мужчина и женщина зашли в соседнюю комнату, откуда явственно слышалось их воркование.
Этого Северус выдержать не мог. Маг встал и медленно пошел к выходу. Пришло время покинуть это гостеприимное место и вернуться домой, в родные подземелья.
За дверью, в коридоре, уже не было блаженной тишины, тяжелое, тошнотворно-приторное дыхание бала разливалось в воздухе, заставляя Снейпа морщиться. Он совершенно не завидовал тем, кто веселился сейчас в залитом светом бальном зале, и просто хотел покоя...
За окном сгущались мягкие весенние сумерки, и Северус невольно остановился, наблюдая, как небо постепенно меняет цвет с красного на фиолетовый. Лондон встречал еще один вечер огоньками в домах, яркими неоновыми рекламами и светом машинных фар. Город дышал вступившей в свои права весной, которая ощущалась даже сквозь оконное стекло. Зельевар облокотился о высокий подоконник и закрыл глаза.
Конечно, Северус погорячился, когда подумал о том, что никто не был рад его присутствию в Министерстве. Голубые глаза Дамблдора светились неподдельной радостью, когда Фадж вешал на шею Снейпа чертов Орден Мерлина. Директор радовался не награде, нет. Он до сих пор был счастлив оттого, что Северус вернулся, выстоял, поборол не только Долохова, но и сумел достойно встретить не менее опасного врага - врага внутреннего. И этой, второй победой гордился не только Дамблдор, но и (втайне) сам зельевар. Он снова пил зелье и по-прежнему знал цену нечисти. Эта цена была высока, слишком высока, но алое безумие уже не пугало Северуса так, как раньше. Теперь он был уверен, что того кровавого кошмара, что творился в его первые годы служения Волдеморту, больше не повторится. Снейп узнал, как заставить Зверя служить Разуму...
Рука мага невольно потянулась к поясу, где всего три недели назад висел Ночной Клинок. Вероятно, именно меч с его чистой, незамутненной яростью, бесстрашием и доблестью показал Северусу, что такое настоящий боевой товарищ. Снейп переживал из-за потери меча. Ночной клинок сгорел в огне чистой магии цилиндра, от него осталась только лишь почерневшая рукоять. Меч сам выбрал этот путь, добровольно принес себя в жертву... Хозяину? Или все-таки другу, с которым его соединила битва? Северус скорбел об утрате, а недавно поймал себя на мысли, что жалеет о клинке больше, чем о некоторых людях.
Однако все произошедшее не могло изменить главного: дампир остается дампиром всегда. Нежить не спрячет своей сущности, как ни старайся, а значит Снейп никогда не станет ближе к другому человеку, тому, кто как и Дамблдор, был искренне рад видеть его сегодня.
Северус повел плечами. В отличие от уютной комнаты, где можно было разжечь камин, здесь было прохладно. Этот странный холод Снейп ощущал особенно сильно в первые дни после того, как пришел в себя. Это относилось к безусловным недостаткам дампира - испытывать холод, когда обычному человеку тепло. Нелюдям нужен источник силы, помогающей согреться, насытиться, получить энергию.
Северус ненавидел нелюдей.
Сухо рассмеявшись, маг медленно пошел на звуки праздника. К сожалению, для того, чтобы покинуть особняк, придется пройти рядом с бальным залом, а из здания и большей части роскошного сада, раскинувшегося возле особняка Министра, аппарация была заблокирована. Профессор стремился как можно скорее уйти. Это напыщенное торжество казалось ему насквозь фальшивым, раздутым, как гигантский мыльный пузырь. Он выглядит таким красивым и радужным, но стоит ему лопнуть, как тебя обдает скользкой пеной, и от былой радости не остается и следа. Снейп тихо хмыкнул, представив, как лопаются эти жирные напыщенные лица, и решительно зашагал к выходу. Хотелось напоследок хлопнуть дверью посильнее, только вот, увы, никто не услышит. Северус в последний раз взглянул на слепящий глаза свет, льющийся из бального зала, и вдруг замер, впиваясь онемевшими пальцами в дверной косяк.
Мисс Грейнджер танцевала с Люпином. Оборотень, неожиданно лихо закруживший девушку в каком-то сложном пируэте, сиял, как начищенный галлеон: вчера они с Тонкс объявили о своей помолвке. Гермиона, улыбаясь, слушала, что говорит ей наклонившийся совсем близко Люпин, и Северусу казалось, что ее мягкие каштановые пряди касаются щеки оборотня. Снейп судорожно вздохнул, прогоняя непрошенный укол ревности. Он не имел права ревновать. Он сделал свой выбор, отпустил девушку, и потому было попросту глупо ощущать эти болезненные иглы в сердце. Но Гермиона была такой красивой, а бежевое вечернее платье, обтягивающее фигурку, только подчеркивало ее изящность. Она мягко улыбалась какому-то министерскому работнику, пригласившему ее на танец, смущенно поправляя непослушные локоны, сумевшие выбиться даже из замысловатой прически. К Гермионе подлетел как всегда растрепанный Уизли и, кажется, тоже начал приглашать ее на тур вальса.
Северус резко развернулся и пошел к выходу, продолжая сжимать кулаки до боли в пальцах. Прочь! Скорее прочь из этой пропахшей дорогими парфюмами духоты, подальше от этих людей, этого лицемерного общества!
Только вот от самого себя, увы, сбежать нельзя.
Выйдя на свежий воздух, Северус рванул воротник мантии, срывая пуговицы. Дышать было все еще тяжело, словно неведомая сила сдавила грудь, мешая кислороду добраться до легких. Кружилась голова: то ли от недавних запахов потных тел и духов, то ли от кристально чистого воздуха в саду, пронизанного ароматом жасмина. Снейп шел, не разбирая дороги, чуть покачиваясь, с трудом удерживая равновесие. А быть может дело в том, что он уже забыл, когда ел в последний раз? В последние дни зельевар так загрузил себя работой, что часто забывал поесть. Бесконечная череда сложных зелий помогала отвлечься от всех терзающих душу мыслей. Жаль только, что стоило ненадолго отойти от приготовления снадобий для мадам Помфри или собственных экспериментов с защищающими сознание зельями, как тоска наваливалась вновь. Тяжелая и горькая.
Впереди, слева от вымощенной кирпичом тропинки, показалась скамейка, куда Северус попросту упал, больно ударившись копчиком. Зельевар закрыл усталые глаза, вслушиваясь в тихий шелест листьев, треск сверчков, отдаленные звуки бала. Куст жасмина рядом качал цветущими ветками в такт дуновениям ветерка, и аромат белых цветов смешивался с прохладной свежестью вечернего воздуха. Лиловое небо темнело, сумерки скрывались за черным бархатом теплой весенней ночи. Здесь, в саду, было так спокойно, люди в особняке казались далекими и ненужными, а с ним сейчас были только трава, кусты, да старые деревья. Они не будут спрашивать ни о чем, они могут даже выслушать твою исповедь, молча качая головами, и не осудят, не посмеются.
Северус закрыл лицо руками, борясь с накатившей слабостью. Он знал, что должен был всего лишь выйти за ворота особняка и аппарировать домой, но не мог. В щелку между пальцами Снейп то и дело посматривал на ярко освещенные окна поместья Фаджа. А если Гермионе понадобится помощь? Что если какая-нибудь пьяная скотина пристанет к ней? Приемы у Министра, под какими бы благородными предлогами они не устраивались, всегда отличались полнейшей либеральностью. И хотя Северус знал, что девушка не одна, ему все равно не хотелось уходить совсем. Может быть, он просто хотел увидеть ее еще раз, такую светлую и красивую?
Один раз, всего один раз, в тот вечер Снейп проявил слабость, позволил чувствам взять верх над разумом. Да, он смог найти себе сотню оправданий тому, что не прогнал Гермиону сразу и позволил ей утешать себя, говорить те слова о любви... Подвергать ее жизнь опасности, в конце концов! Но правильно ли это? Северус не знал, как было бы лучше: то ли просто выгнать девушку, то ли оставить ее и дать эмоциям полностью захватить себя, пусть на несколько коротких мгновений, но ощутить себя любимым. Быть может, это было эгоистично, но и нелюди тоже хотят быть нужными кому-то. Вот если б только знать, как становится больно потом, когда ты своими руками разрушаешь то, чего у тебя больше никогда не будет.
- Все было правильно, - прошептал Снейп в ладони, борясь с накатывающими приступами головной боли. - Все вернулось на свои места.
* * *
Гермиона не могла понять своего состояния. Ей хотелось то танцевать от безумной радости оттого, что война закончилась, то забиться в самый дальний и темный угол и лежать там, закрывшись от мира, и рыдать, пока слезы не закончатся. За эти три недели, прошедшие с того момента, как профессор Снейп пришел в себя, девушка ни разу не позволила себе впасть в отчаяние. Она бралась за любую работу в больничном крыле - оно было переполнено ранеными после кровавого рейда оставшихся големов, не давала себе ни минуты отдыха, когда мозг мог бы думать о чем-то, кроме лекарственных зелий и перевязок. Гермиона запретила себе вспоминать о последних словах Снейпа, предпочитая считать, что ничего не было. Он рядом, с ним все в порядке, что еще нужно? Неужели любовь стала такой эгоистичной, что, ощутив один раз вкус его сухих губ, она уже не будет довольствоваться меньшим? Нет, конечно, нет. Гермионе было больно потому, что больно было Северусу. Он хриплым шепотом выплевывал слова, вкладывая в них как можно больше злости, но вместо нее прорывались боль и горечь.
"…Я убил Ирэн Илви и еще двух человек, глупая вы девчонка! Убил их голыми руками и выпил их кровь. И не потому, что мне приказал Дамблдор, а потому, что я хотел этого, - черные глаза смотрели в одну точку, а тонкие пальцы комкали простыню. - Я хотел убить не только этих людей, но и всех, до кого смог бы добраться. И знаете, мисс Грейнджер, я не жалею о смерти Ирэн Илви, и если бы мне представилась возможность, я убивал бы ее снова и снова. Нежить не знает, что такое милосердие..."
Она так и не решилась поговорить со Снейпом. Быть может, это было малодушно: спрятаться в больничном крыле, но девушка чувствовала, что просто не выдержит новых резких слов и, возможно, насмешек. А ведь профессор отлично умел бить по самым больным местам.
- Гермиона! Гермиона! - кто-то осторожно сжал ее плечо. - О чем ты задумалась?
Это Люпин. Она танцует с ним, и сейчас оборотень наклонился к ее лицу, обеспокоенно вглядываясь в глаза.
- Я и правда задумалась, - попыталась улыбнуться Гермиона. Кажется, получилось искренне, потому что Ремус улыбнулся в ответ.
- Ты слишком много работаешь. Поппи сказала, что ты не бережешь себя. Это неправильно. Этот год был трудным, но седьмой курс - это самое ответственное и тяжелое время.
- И вы говорите это мне? - усмехнулась девушка.
- После этих событий мы все до сих пор чувствуем себя... эээ... не в своей тарелке, - смущенно пожал плечами Люпин. - И, думаю, еще не скоро придем в себя. Пойдем, ты выглядишь немного бледной.
- Спасибо, - кивнула девушка.
Проходя рядом с Ремусом среди танцующих пар, Гермиона не могла отделаться от мысли, что вокруг все отдает фальшью. Она никогда не понимала, как можно пожимать человеку руку, говоря ему слова уважения и благодарности и тут же обсуждать его, стоит человеку отойти всего на шаг. Профессор Снейп не заслужил этого презрительно-испуганного взгляда Фаджа и его помощников, которыми чиновники наградили зельевара, когда он, получив Орден Мерлина, ссутулившись, пошел к выходу из зала. Вся эта нарядная толпа, что они знали о том, чего стоила эта победа, какой ни с чем не сравнимый ужас и горе испытали маги, столкнувшиеся лицом к лицу со столь совершенной маггловской техникой, как големы. И пусть здесь много тех, кто участвовал в борьбе с Долоховым (Орден Феникса был приглашен на прием почти в полном составе), праздник все равно получился чересчур напыщенным.
Гермиона направилась к стоящей неподалеку Джинни.
- Герм, как я счастлива! - зашептала девушке на ухо мисс Уизли. - Мне даже кажется, что это просто преступление - быть такой нереально счастливой! Чувствую себя, как принцесса из сказки. Глупо, да?
- Нет, - серьезно ответила подруга, - это не глупо, это правильно, - и добавила с улыбкой: - Гарри действительно выглядит, как настоящий принц, а ты, словно принцесса.
- Ты тоже очень красивая, - рассмеялась Джинни. - Такая худенькая. Глядя на тебя, я думаю, что мне нужно скинуть пару килограммов.
- Глупости! Ты потрясающе выглядишь! Гарри придется охранять тебя от толпы поклонников, - махнула рукой Гермиона, чувствуя, что ее снова охватывает эта безумная радость, желание смеяться и танцевать. Это уже похоже на истерику: резкая смена настроения, чересчур яркие чувства. А через миг уже захочется разрыдаться от безысходности, потому что этот вечер упорно напоминает Гермионе о тех, кого она потеряла.
- Герм, смотри, к нам идет какой-то министерский хлыщ, - хихикая, прошептала Джинни. - Сейчас будет приглашать тебя на танец.
И действительно, к девушкам подошел молодой мужчина и вежливо поклонился Гермионе.
- Разрешите пригласить вас на тур вальса, мисс.
Джинни прыснула в кулак. Гермиона собралась улыбнуться и мягко отказать ему. Она подняла глаза и застыла.
Северус стоял у дверей в зал и (девушка была почти уверена) смотрел на нее.
Все замерло вокруг. Молодой чиновник, вероятно, что-то говорил ей, где-то рядом слышался голос Рона, но Гермиона не разбирала слов. Исчезла вся праздничная мишура вокруг: гости, музыка, яркий свет тысяч свечей. Разве это имеет значение, когда Северус взглянул на нее впервые с тех пор, как отвернулся к стене в палате больничного крыла.
Внезапно проснувшаяся решимость колотилась в висках горячими и частыми ударами пульса. Нужно сказать Снейпу что-то, объяснить, снова и снова повторять, что она любит его и, быть может, тогда изменится хоть что-то? Но Северус уже развернулся и медленно направился вдоль стены прямо к дверям.
- Гермиона, ты меня слышишь? - это было первое, что девушка поняла из слов Рона, но ничего не ответила, а, не сказав ни слова, начала пробираться сквозь толпу танцующих вслед за Снейпом.
- Что это с ней? - изумленно поинтересовался у Джинни брат. - У Герми было такое лицо, как будто она увидела привидение.
- Почти, - губы Джинни тронула загадочная улыбка. Потом девушка обратилась к приоткрывшему рот молодому чиновнику. - Не обижайтесь на мою подругу. Кажется, она приняла самое важное решение в своей жизни и некоторое время будет немного занята.
Рон бесцеремонно дернул сестру за руку.
- Эй, а может, ты все-таки объяснишь, что за чертовщина творится с Гермионой?
- Объясню, но, боюсь, вам с Гарри это не понравится, - усмехнулась девушка. - Пойдем к тому столу с напитками. Там можно поговорить спокойно. Прошу прощения, - мягко проговорила Джинни застывшему министерскому работнику, - мы вас покинем.
И, оставив молодого человека в полнейшем недоумении, Уизли решительно зашагали к столу с блюдами.
* * *
Прохладный вечерний воздух приятно холодил разгоряченное лицо, но сердце от волнения трепыхалось где-то в горле, а ноги сделались ватными. Гермиона ничего не видела и не слышала, красота раскинувшейся вокруг зелени сада ничуть не трогала девушку. Она думала только лишь об одном: успеть, потому что в Хогвартсе такого шанса, скорее всего, не будет. Гермионе не хватит смелости сделать этот шаг снова и услышать в ответ слова, которые будут больно ранить.
Она не сразу заметила Снейпа, выбравшего самое темное место в саду, как можно дальше от горящих фонарей. Неизменная черная мантия сливалась с наступающей ночью, а бледное лицо профессор спрятал в ладонях и теперь сидел, сгорбившись, на скамейке, скрытый ото всех черными прядями волос, полностью закрывающими лицо. Зельевар, похоже, не слышал шагов гриффиндорки, потому что не изменил позы, даже когда девушка подошла совсем близко.
Гермиона стояла, затаив дыхание, и не находила смелости сделать еще шаг. Все слова, что она готовила, пока бежала по саду, вдруг показались абсолютно неподходящими и даже пафосными. А пафоса Снейп ох как не любил, считая его лицемерием. Северусу нужна была искренность, но Гермиона попросту боялась, что он вновь оттолкнет ее, сделав больно и ей, и себе. Так девушка и стояла, тряслась от волнения и хватала воздух короткими вдохами. Она уже подняла руку, чтобы легко дотронуться до плеча Снейпа, но в последний момент остановилась.
У Северуса, словно от боли, чуть подрагивали напряженные плечи. А потом он издал тихий стон, больше похожий на всхлип. И это сломало что-то в Гермионе, смело все преграды, заставило забыть о собственных переживаниях. Как можно думать о жалких остатках своей гордости и защиты, когда тот, кого ты любишь всем сердцем, страдает?
Девушка оказалась возле Снейпа в один миг, обняла за плечи.
- Что с вами, профессор? Вам плохо? - голос был тонким и еле слышным, но Снейп резко вскинулся, намереваясь заглянуть Гермионе в глаза, и тут же, закусив губу, откинулся на спинку скамейки, борясь с головокружением.
- О Мерлин! - выдохнула гриффиндорка, и Снейп тихо прошипел:
- Уйдите! Не трогайте меня! - и снова обхватил голову руками.
- Сейчас, - быстро заговорила Гермиона, доставая волшебную палочку. Похоже, у Снейпа был приступ головной боли. Неважно, что послужило его причиной, мадам Помфри научила девушку отличному заклинанию, успешно снимающему даже сильный спазм сосудов.
Она осторожно отвела руки Северуса и зашептала слова целительского заклинания. Снейп молчал, его напряжение выдавали только сжатые в тонкую линию губы. Гермиону охватила бесконечная щемящая нежность, и девушка, едва опустив палочку, прижалась к профессору, крепко обнимая его, зарылась пальцами в тяжелые пряди волос. Она задыхалась от переполняющих ее чувств, ей так хотелось говорить о них, кричать о своей любви, пока Северус не поверит. Но она молчала. Только гладила его лоб, виски, закрытые веки. Снейп тоже не произнес не слова. Сидел, закрыв глаза, напряженный, как струна. И наконец тихо проговорил:
- Спасибо, мисс Грейнджер, - и отодвинулся.
- Вам правда лучше? - спросила Гермиона, из последних сил борясь с подступающими слезами.
- Да, - он кивнул, не открывая глаз. - Возможный побочный эффект после больших доз зелья. Я был вынужден пить его чаще.
Помолчали. Из открытых окон особняка неслась задорная мелодия польки и были слышны радостные крики. Затрещал сверчок, неугомонный ночной музыкант.
У Гермионы перехватило дыхание, так остро она ощутила желание Снейпа поскорее уйти. Профессор явно ждал момента, чтобы подняться и аппарировать в Хогвартс, девушка кожей чувствовала его нетерпение.
- Не уходите, - одними губами проговорила Гермиона и повторила чуть громче: - Не уходите, пожалуйста, - и до боли сжала кулаки, чтобы не расплакаться. Не получилось, потому что через миг непрошенные слезы обожгли щеки.
Тишина. Чего же он медлит? Пусть уходит сейчас, а ей тогда останется вернуться в Хогвартс и утопиться в озере или...
Снейп одним движением подскочил к Гермионе и впился цепкими пальцами в плечи. Девушка вскрикнула от боли и сердито вскинула голову.
О, ее обида не шла ни в какое сравнение с яростным огнем, полыхающим в черных глазах. На короткий миг Гермионе показалось, что профессор снова во власти сущности дампира, но когда он заговорил, девушка поняла, что это не так.
- Не смейте, - зарычал он, и Гермиона отшатнулась. - Не смейте даже думать об этом!
- Вы... Вы что, прочитали мои мысли? - уже начав говорить, девушка поняла, что задавать такой вопрос было просто глупо. Она же знала, что Снейп владеет ментальной магией. Значит, он пытался услышать ее мысли и потому был так напряжен? Ждал от нее какой-то реакции? Боялся бросить ее прямо здесь?
- Я полагаю, весь Гриффиндор уже оповещен о том, что я окклюмент, - сухо заметил зельевар и отстранился.
Гермиона потерла руки: о железной хватке Снейпа школьные нарушители легенды складывают.
- Если вы читаете мои мысли, то почему не верите мне? - воскликнула гриффиндорка, тщетно пытаясь вытереть набегающие слезы. - Не верите, что я... люблю вас? - ее голос упал до шепота. Мерлин, она готова вновь унизиться перед ним, только бы он остался...
Северус смотрел на нее с болью, а потом тяжело опустился рядом на скамейку. Гермиона тут же вцепилась в его руку. Девушка чувствовала, что еще немного, и проклятая истерика накроет ее с головой. Невозможно столько времени провести в постоянных переживаниях, чтобы в один "прекрасный" день они не прорвались наружу.
- Я ведь уже все объяснил вам, - устало произнес Снейп. - Не заставляйте меня повторять эти слова вновь.
И Гермиона заплакала, уткнувшись носом в его мантию. Тихо, почти беззвучно, только хрупкие плечики вздрагивали в такт неслышным рыданиям. Она и рада была что-то сказать, но не могла. Одиночество. Вот что испытывала девушка сейчас. Одним холодным камнем прижало ее к земле, не давая вздохнуть. Родителей нет, любимый человек только что опять отверг ее, друзья заняты своим счастьем, у них не будет времени утешать ее. Счастье слепит, и это правильно.
- Вы еще слишком молоды, - низкий голос Снейпа стал для Гермионы неожиданностью, а когда он мягко прикоснулся к ее волосам, девушка забыла дышать. Эта мимолетная ласка была такой нежной. - Вы недостаточно хорошо знаете жизнь, и жизнь в магическом мире особенно. Да, вы многое пережили, но когда эмоции схлынут, то поймете, что эти... - голос зельевара дрогнул, - отношения вам не нужны. Они будут тяготить вас, вам захочется обычного счастья, с обычным магом, который не обречен на то, чтобы сдерживать в себе зверя...
- Нет, - тихо ответила Гермиона, и Снейп замолчал, но руку с ее головы не убрал.
- Неужели мне придется объяснить по-другому? - угроза в голосе профессора слилась с отчаянием.
- Не нужно, - произнесла девушка в его мантию. Так было легче говорить, не видя его лица. - За эти недели я прочитала несколько книг о вампирах и дампирах. - Снейп сидел, словно каменное изваяние. - Вы никогда не причините мне зла. Дампиры хорошо контролируют себя, даже не принимая зелье и не владея сильной ментальной магией. Их самоконтроль очень велик, и они почти никогда не способны сорваться. Особенно на тех, кто... им хоть немного важен. Мне... мне не важно, что вы... вы тоже дампир. Знание об этом не изменило моего отношения к вам, - девушка говорила быстро, почти захлебываясь, опасаясь, что Снейп ее остановит и уйдет. - Если бы вы не ушли в тот вечер, - рука профессора дрогнула, - я бы повторяла это снова и снова. Я... я люблю вас и ни на секунду не переставала любить...
- Мисс Грейнджер, вы не знаете о том, что случилось... потом, - рука Снейпа сжалась в кулак.
- Да, я не знаю, но я много думала об Ирэн Илви, - произнесла Гермиона, не отрывая лица от мантии профессора. - Я не держу на нее зла и не могу ненавидеть ее. Но она получила по заслугам, - Снейп горько рассмеялся, но девушка не дала ему сказать что-либо. - Она сама установила правила игры, решив пустить в ход яд. Если она начала это, то должна была быть готовой к тому, что с ней будут играть по ее же правилам. Я бы не смогла убить человека, но я не испытываю сожаления оттого, что Ирэн Илви больше нет. Она заплатила свою цену за желание отомстить. А мы заплатили свою. За победу. Я решила, что она и те два Упивающихся смертью - это та цена, которую мы платим. Быть может, это жестоко, да, - девушка судорожно вздохнула, - но они могут почти гордиться этим: их жизни не были потрачены напрасно. И... и моих родителей тоже, - чуть слышно закончила она. - И всех, кто погиб. Во всяком случае, мне хочется верить в это.
- Люди всегда стремятся найти оправдания тем или иным событиям и поступкам, - задумчиво проговорил Снейп. - Они везде ищут смысл, чтобы в их жизни не было ничего напрасного. Это нормально, потому что так легче жить.
Гермиона в ответ вскинула голову:
- Но и вы тоже! - с горечью воскликнула она. - Вы тоже нашли оправдание, чтобы... чтобы избавиться от меня. Или это все правда? - девушка в ужасе смотрела на удивленного Снейпа. – Значит, я просто придумала себе, что вы меня... Что я вам... О Мерлин!
Она рванулась прочь, ослепленная внезапной догадкой. Неужели профессору просто нужно было поговорить с кем-то? И в тот вечер, возле камина, Снейп всего лишь старался загладить вину за то, что напал на Гермиону? И после, в больничном крыле, он просто был слишком слаб, чтобы сопротивляться ее чувствам? А она... Она столько себе напридумывала, признавалась профессору в любви, а на самом деле с его стороны есть только благодарность и вина. Мерлин! Какой же дурой она себя выставила!
Но не успела Гермиона сделать и пары шагов, как руки Снейпа схватили ее, и профессор прижал девушку к себе. Она не старалась вырваться, просто стояла и ждала. Чего? Может быть, этого тяжелого вздоха и тихого:
- Нет, вы ничего не придумали, - и его губ, коснувшихся ее виска.
Она резко развернулась в кольце его рук. Снейп молча смотрел на нее, и в этом взгляде можно было прочитать все то, о чем не решались сказать упорно сжатые в полоску губы. Даже в неровном вечернем свете глаза Северуса горели жгучей смесью чувств: боль, вина, странное отчаяние и одновременно нежность и... Любовь...
- Правда? - почти жалобно спросила Гермиона, и Снейп улыбнулся. Так же грустно, как и тогда, в палате, а потом вместо ответа прижал девушку к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание. И ей отчаянно захотелось стереть с его лица эти морщинки отчаяния и безысходности, поэтому она первая потянулась к его губам, но потом, словно передумав, поцеловала прикрытые веки, чуть касаясь их губами.
- Люблю, - выдохнула Гермиона, и Северус, словно очнувшись ото сна, начал гладить ее спину чуть подрагивающими ладонями, зарылся лицом в ее волосы.
- Северус, - прошептала девушка и повторила снова: - Северус.
У него самое прекрасное на свете имя, она могла повторять его тысячи раз, и вот наконец она может вложить в него всю свою любовь и ощутить улыбку в своих волосах.
- Ты же не уйдешь больше? - испуганно спросила Гермиона, когда Снейп подхватил ее на руки и склонил голову, чтобы коснуться губами ее губ.
И Северус прошептал:
- Никогда...
А потом Гермиона забыла обо всем, потому что он наконец-то поцеловал ее.
* * *
- Альбус, - удивленно сказала МакГонагалл Дамблдору, - я только что почувствовала в саду всплеск магии. Кто-то уже аппарировал домой, причем это, кажется, был не один человек. Гости уже расходятся?
- Думаю, Минерва, кто-то устал от этой суеты, - хитро улыбнулся директор и потянул МакГонагалл с балкона. - А не прогуляться ли нам по этому дивному саду?
Конец
Идея бала была в моей голове с самого начала, именно балом я и планировала фик закончить, но в итоге все получилось не так, как задумывалось, и бал стал лишь фоном
Глава 23. Прощение
Ежегодный весенний бал в Министерстве Магии был самым значительным событием светской жизни магического мира Британии. На этот грандиозный праздник приглашались только самые знаменитые и влиятельные волшебники, потому побывать на балу мечтали все: от юной девушки до пожилого мага. Здесь не только демонстрировали роскошные наряды и вели беседы ни о чем, но и заключали деловые соглашения, проводили переговоры, а порой решали судьбы магов и магглов.
В этом году празднование победы над Долоховым и весенний бал решено было объединить в одно грандиозное торжество и провести его в загородном особняке Министра Магии.
Огромный бальный зал, сияющий великолепием, дамы и кавалеры в вечерних туалетах, музыканты, играющие маггловскую классику, море дорогого шампанского и вина. От роскошного убранства залов, великолепия нарядов, запахов закусок и звуков музыки могла закружиться голова, а непринужденные беседы и смех делали настроение по-настоящему праздничным.
Но не у всех.
читать дальшеСеверус сидел в небольшой комнатушке, расположенной достаточно далеко от бального зала, чтобы туда доносились звуки праздника. Снейп ненавидел эти мероприятия, считая их абсолютно бесполезной тратой времени. Разгоряченные потные тела, красные от выпивки лица, пошлые намеки и шутки, пустая болтовня со смакованием свежих сплетен... Что может быть более мерзким, чем толпа наряженных идиотов, которые в глаза улыбаются друг другу и рассыпаются в любезностях, но стоит отвернуться, как тут же начинают перемывать тебе все косточки?! О нет, зельевар не собирался принимать эти бессмысленные правила светской жизни. Праздники в Хогвартсе Северус хоть как-то сносил: детишки еще были неискушенными в подобных играх, но в такие дни Снейп, тем не менее, старался пореже покидать подземелья. Однако в этот раз зельевара вынудили не просто оставить свой кабинет, но и прийти на этот чертов министерский бал. Как же! Победитель Константина Долохова! Министерство даже закрыло глаза на то, что Северус полувампир. Фадж и его чиновники на один вечер решили сделать вид, что их совершенно не трогает то, что Снейп - "нежить" и бывший Упивающийся смертью. Во всяком случае, Министр даже не ухмылялся презрительно, когда вешал на шею зельевара Орден Мерлина Первой степени. Северус с честью выдержал это испытание: фальшивые улыбки и нарочито бурные аплодисменты. Он покинул зал Министерства, как только наградили Дамблдора и Моуди, и тут же сорвал с шеи тяжелый орден, борясь с искушением выбросить его прямо здесь. Этикет требовал присутствия Снейпа на балу. Зельевар удовлетворил это требование (а скорее, просьбу Альбуса), пробыв среди этих напудренных и надушенных дам и кавалеров ровно десять минут.
Заслышав шаги в коридоре, Северус во вздохом убрал ноги с низкого столика и раскрыл на первой попавшейся странице "Вестник Алхимии", предусмотрительно захваченный с собой. К счастью, непрошенные гости, смеясь и радостно переговариваясь, прошли мимо. Высокий женский голос жеманно хихикал, ему вторил низкий, чуть заплетающийся, мужской. Снейп скривился и мысленно понадеялся, что парочка отойдет подальше и будет кокетничать в другом месте. Увы, его надежды не оправдались: мужчина и женщина зашли в соседнюю комнату, откуда явственно слышалось их воркование.
Этого Северус выдержать не мог. Маг встал и медленно пошел к выходу. Пришло время покинуть это гостеприимное место и вернуться домой, в родные подземелья.
За дверью, в коридоре, уже не было блаженной тишины, тяжелое, тошнотворно-приторное дыхание бала разливалось в воздухе, заставляя Снейпа морщиться. Он совершенно не завидовал тем, кто веселился сейчас в залитом светом бальном зале, и просто хотел покоя...
За окном сгущались мягкие весенние сумерки, и Северус невольно остановился, наблюдая, как небо постепенно меняет цвет с красного на фиолетовый. Лондон встречал еще один вечер огоньками в домах, яркими неоновыми рекламами и светом машинных фар. Город дышал вступившей в свои права весной, которая ощущалась даже сквозь оконное стекло. Зельевар облокотился о высокий подоконник и закрыл глаза.
Конечно, Северус погорячился, когда подумал о том, что никто не был рад его присутствию в Министерстве. Голубые глаза Дамблдора светились неподдельной радостью, когда Фадж вешал на шею Снейпа чертов Орден Мерлина. Директор радовался не награде, нет. Он до сих пор был счастлив оттого, что Северус вернулся, выстоял, поборол не только Долохова, но и сумел достойно встретить не менее опасного врага - врага внутреннего. И этой, второй победой гордился не только Дамблдор, но и (втайне) сам зельевар. Он снова пил зелье и по-прежнему знал цену нечисти. Эта цена была высока, слишком высока, но алое безумие уже не пугало Северуса так, как раньше. Теперь он был уверен, что того кровавого кошмара, что творился в его первые годы служения Волдеморту, больше не повторится. Снейп узнал, как заставить Зверя служить Разуму...
Рука мага невольно потянулась к поясу, где всего три недели назад висел Ночной Клинок. Вероятно, именно меч с его чистой, незамутненной яростью, бесстрашием и доблестью показал Северусу, что такое настоящий боевой товарищ. Снейп переживал из-за потери меча. Ночной клинок сгорел в огне чистой магии цилиндра, от него осталась только лишь почерневшая рукоять. Меч сам выбрал этот путь, добровольно принес себя в жертву... Хозяину? Или все-таки другу, с которым его соединила битва? Северус скорбел об утрате, а недавно поймал себя на мысли, что жалеет о клинке больше, чем о некоторых людях.
Однако все произошедшее не могло изменить главного: дампир остается дампиром всегда. Нежить не спрячет своей сущности, как ни старайся, а значит Снейп никогда не станет ближе к другому человеку, тому, кто как и Дамблдор, был искренне рад видеть его сегодня.
Северус повел плечами. В отличие от уютной комнаты, где можно было разжечь камин, здесь было прохладно. Этот странный холод Снейп ощущал особенно сильно в первые дни после того, как пришел в себя. Это относилось к безусловным недостаткам дампира - испытывать холод, когда обычному человеку тепло. Нелюдям нужен источник силы, помогающей согреться, насытиться, получить энергию.
Северус ненавидел нелюдей.
Сухо рассмеявшись, маг медленно пошел на звуки праздника. К сожалению, для того, чтобы покинуть особняк, придется пройти рядом с бальным залом, а из здания и большей части роскошного сада, раскинувшегося возле особняка Министра, аппарация была заблокирована. Профессор стремился как можно скорее уйти. Это напыщенное торжество казалось ему насквозь фальшивым, раздутым, как гигантский мыльный пузырь. Он выглядит таким красивым и радужным, но стоит ему лопнуть, как тебя обдает скользкой пеной, и от былой радости не остается и следа. Снейп тихо хмыкнул, представив, как лопаются эти жирные напыщенные лица, и решительно зашагал к выходу. Хотелось напоследок хлопнуть дверью посильнее, только вот, увы, никто не услышит. Северус в последний раз взглянул на слепящий глаза свет, льющийся из бального зала, и вдруг замер, впиваясь онемевшими пальцами в дверной косяк.
Мисс Грейнджер танцевала с Люпином. Оборотень, неожиданно лихо закруживший девушку в каком-то сложном пируэте, сиял, как начищенный галлеон: вчера они с Тонкс объявили о своей помолвке. Гермиона, улыбаясь, слушала, что говорит ей наклонившийся совсем близко Люпин, и Северусу казалось, что ее мягкие каштановые пряди касаются щеки оборотня. Снейп судорожно вздохнул, прогоняя непрошенный укол ревности. Он не имел права ревновать. Он сделал свой выбор, отпустил девушку, и потому было попросту глупо ощущать эти болезненные иглы в сердце. Но Гермиона была такой красивой, а бежевое вечернее платье, обтягивающее фигурку, только подчеркивало ее изящность. Она мягко улыбалась какому-то министерскому работнику, пригласившему ее на танец, смущенно поправляя непослушные локоны, сумевшие выбиться даже из замысловатой прически. К Гермионе подлетел как всегда растрепанный Уизли и, кажется, тоже начал приглашать ее на тур вальса.
Северус резко развернулся и пошел к выходу, продолжая сжимать кулаки до боли в пальцах. Прочь! Скорее прочь из этой пропахшей дорогими парфюмами духоты, подальше от этих людей, этого лицемерного общества!
Только вот от самого себя, увы, сбежать нельзя.
Выйдя на свежий воздух, Северус рванул воротник мантии, срывая пуговицы. Дышать было все еще тяжело, словно неведомая сила сдавила грудь, мешая кислороду добраться до легких. Кружилась голова: то ли от недавних запахов потных тел и духов, то ли от кристально чистого воздуха в саду, пронизанного ароматом жасмина. Снейп шел, не разбирая дороги, чуть покачиваясь, с трудом удерживая равновесие. А быть может дело в том, что он уже забыл, когда ел в последний раз? В последние дни зельевар так загрузил себя работой, что часто забывал поесть. Бесконечная череда сложных зелий помогала отвлечься от всех терзающих душу мыслей. Жаль только, что стоило ненадолго отойти от приготовления снадобий для мадам Помфри или собственных экспериментов с защищающими сознание зельями, как тоска наваливалась вновь. Тяжелая и горькая.
Впереди, слева от вымощенной кирпичом тропинки, показалась скамейка, куда Северус попросту упал, больно ударившись копчиком. Зельевар закрыл усталые глаза, вслушиваясь в тихий шелест листьев, треск сверчков, отдаленные звуки бала. Куст жасмина рядом качал цветущими ветками в такт дуновениям ветерка, и аромат белых цветов смешивался с прохладной свежестью вечернего воздуха. Лиловое небо темнело, сумерки скрывались за черным бархатом теплой весенней ночи. Здесь, в саду, было так спокойно, люди в особняке казались далекими и ненужными, а с ним сейчас были только трава, кусты, да старые деревья. Они не будут спрашивать ни о чем, они могут даже выслушать твою исповедь, молча качая головами, и не осудят, не посмеются.
Северус закрыл лицо руками, борясь с накатившей слабостью. Он знал, что должен был всего лишь выйти за ворота особняка и аппарировать домой, но не мог. В щелку между пальцами Снейп то и дело посматривал на ярко освещенные окна поместья Фаджа. А если Гермионе понадобится помощь? Что если какая-нибудь пьяная скотина пристанет к ней? Приемы у Министра, под какими бы благородными предлогами они не устраивались, всегда отличались полнейшей либеральностью. И хотя Северус знал, что девушка не одна, ему все равно не хотелось уходить совсем. Может быть, он просто хотел увидеть ее еще раз, такую светлую и красивую?
Один раз, всего один раз, в тот вечер Снейп проявил слабость, позволил чувствам взять верх над разумом. Да, он смог найти себе сотню оправданий тому, что не прогнал Гермиону сразу и позволил ей утешать себя, говорить те слова о любви... Подвергать ее жизнь опасности, в конце концов! Но правильно ли это? Северус не знал, как было бы лучше: то ли просто выгнать девушку, то ли оставить ее и дать эмоциям полностью захватить себя, пусть на несколько коротких мгновений, но ощутить себя любимым. Быть может, это было эгоистично, но и нелюди тоже хотят быть нужными кому-то. Вот если б только знать, как становится больно потом, когда ты своими руками разрушаешь то, чего у тебя больше никогда не будет.
- Все было правильно, - прошептал Снейп в ладони, борясь с накатывающими приступами головной боли. - Все вернулось на свои места.
* * *
Гермиона не могла понять своего состояния. Ей хотелось то танцевать от безумной радости оттого, что война закончилась, то забиться в самый дальний и темный угол и лежать там, закрывшись от мира, и рыдать, пока слезы не закончатся. За эти три недели, прошедшие с того момента, как профессор Снейп пришел в себя, девушка ни разу не позволила себе впасть в отчаяние. Она бралась за любую работу в больничном крыле - оно было переполнено ранеными после кровавого рейда оставшихся големов, не давала себе ни минуты отдыха, когда мозг мог бы думать о чем-то, кроме лекарственных зелий и перевязок. Гермиона запретила себе вспоминать о последних словах Снейпа, предпочитая считать, что ничего не было. Он рядом, с ним все в порядке, что еще нужно? Неужели любовь стала такой эгоистичной, что, ощутив один раз вкус его сухих губ, она уже не будет довольствоваться меньшим? Нет, конечно, нет. Гермионе было больно потому, что больно было Северусу. Он хриплым шепотом выплевывал слова, вкладывая в них как можно больше злости, но вместо нее прорывались боль и горечь.
"…Я убил Ирэн Илви и еще двух человек, глупая вы девчонка! Убил их голыми руками и выпил их кровь. И не потому, что мне приказал Дамблдор, а потому, что я хотел этого, - черные глаза смотрели в одну точку, а тонкие пальцы комкали простыню. - Я хотел убить не только этих людей, но и всех, до кого смог бы добраться. И знаете, мисс Грейнджер, я не жалею о смерти Ирэн Илви, и если бы мне представилась возможность, я убивал бы ее снова и снова. Нежить не знает, что такое милосердие..."
Она так и не решилась поговорить со Снейпом. Быть может, это было малодушно: спрятаться в больничном крыле, но девушка чувствовала, что просто не выдержит новых резких слов и, возможно, насмешек. А ведь профессор отлично умел бить по самым больным местам.
- Гермиона! Гермиона! - кто-то осторожно сжал ее плечо. - О чем ты задумалась?
Это Люпин. Она танцует с ним, и сейчас оборотень наклонился к ее лицу, обеспокоенно вглядываясь в глаза.
- Я и правда задумалась, - попыталась улыбнуться Гермиона. Кажется, получилось искренне, потому что Ремус улыбнулся в ответ.
- Ты слишком много работаешь. Поппи сказала, что ты не бережешь себя. Это неправильно. Этот год был трудным, но седьмой курс - это самое ответственное и тяжелое время.
- И вы говорите это мне? - усмехнулась девушка.
- После этих событий мы все до сих пор чувствуем себя... эээ... не в своей тарелке, - смущенно пожал плечами Люпин. - И, думаю, еще не скоро придем в себя. Пойдем, ты выглядишь немного бледной.
- Спасибо, - кивнула девушка.
Проходя рядом с Ремусом среди танцующих пар, Гермиона не могла отделаться от мысли, что вокруг все отдает фальшью. Она никогда не понимала, как можно пожимать человеку руку, говоря ему слова уважения и благодарности и тут же обсуждать его, стоит человеку отойти всего на шаг. Профессор Снейп не заслужил этого презрительно-испуганного взгляда Фаджа и его помощников, которыми чиновники наградили зельевара, когда он, получив Орден Мерлина, ссутулившись, пошел к выходу из зала. Вся эта нарядная толпа, что они знали о том, чего стоила эта победа, какой ни с чем не сравнимый ужас и горе испытали маги, столкнувшиеся лицом к лицу со столь совершенной маггловской техникой, как големы. И пусть здесь много тех, кто участвовал в борьбе с Долоховым (Орден Феникса был приглашен на прием почти в полном составе), праздник все равно получился чересчур напыщенным.
Гермиона направилась к стоящей неподалеку Джинни.
- Герм, как я счастлива! - зашептала девушке на ухо мисс Уизли. - Мне даже кажется, что это просто преступление - быть такой нереально счастливой! Чувствую себя, как принцесса из сказки. Глупо, да?
- Нет, - серьезно ответила подруга, - это не глупо, это правильно, - и добавила с улыбкой: - Гарри действительно выглядит, как настоящий принц, а ты, словно принцесса.
- Ты тоже очень красивая, - рассмеялась Джинни. - Такая худенькая. Глядя на тебя, я думаю, что мне нужно скинуть пару килограммов.
- Глупости! Ты потрясающе выглядишь! Гарри придется охранять тебя от толпы поклонников, - махнула рукой Гермиона, чувствуя, что ее снова охватывает эта безумная радость, желание смеяться и танцевать. Это уже похоже на истерику: резкая смена настроения, чересчур яркие чувства. А через миг уже захочется разрыдаться от безысходности, потому что этот вечер упорно напоминает Гермионе о тех, кого она потеряла.
- Герм, смотри, к нам идет какой-то министерский хлыщ, - хихикая, прошептала Джинни. - Сейчас будет приглашать тебя на танец.
И действительно, к девушкам подошел молодой мужчина и вежливо поклонился Гермионе.
- Разрешите пригласить вас на тур вальса, мисс.
Джинни прыснула в кулак. Гермиона собралась улыбнуться и мягко отказать ему. Она подняла глаза и застыла.
Северус стоял у дверей в зал и (девушка была почти уверена) смотрел на нее.
Все замерло вокруг. Молодой чиновник, вероятно, что-то говорил ей, где-то рядом слышался голос Рона, но Гермиона не разбирала слов. Исчезла вся праздничная мишура вокруг: гости, музыка, яркий свет тысяч свечей. Разве это имеет значение, когда Северус взглянул на нее впервые с тех пор, как отвернулся к стене в палате больничного крыла.
Внезапно проснувшаяся решимость колотилась в висках горячими и частыми ударами пульса. Нужно сказать Снейпу что-то, объяснить, снова и снова повторять, что она любит его и, быть может, тогда изменится хоть что-то? Но Северус уже развернулся и медленно направился вдоль стены прямо к дверям.
- Гермиона, ты меня слышишь? - это было первое, что девушка поняла из слов Рона, но ничего не ответила, а, не сказав ни слова, начала пробираться сквозь толпу танцующих вслед за Снейпом.
- Что это с ней? - изумленно поинтересовался у Джинни брат. - У Герми было такое лицо, как будто она увидела привидение.
- Почти, - губы Джинни тронула загадочная улыбка. Потом девушка обратилась к приоткрывшему рот молодому чиновнику. - Не обижайтесь на мою подругу. Кажется, она приняла самое важное решение в своей жизни и некоторое время будет немного занята.
Рон бесцеремонно дернул сестру за руку.
- Эй, а может, ты все-таки объяснишь, что за чертовщина творится с Гермионой?
- Объясню, но, боюсь, вам с Гарри это не понравится, - усмехнулась девушка. - Пойдем к тому столу с напитками. Там можно поговорить спокойно. Прошу прощения, - мягко проговорила Джинни застывшему министерскому работнику, - мы вас покинем.
И, оставив молодого человека в полнейшем недоумении, Уизли решительно зашагали к столу с блюдами.
* * *
Прохладный вечерний воздух приятно холодил разгоряченное лицо, но сердце от волнения трепыхалось где-то в горле, а ноги сделались ватными. Гермиона ничего не видела и не слышала, красота раскинувшейся вокруг зелени сада ничуть не трогала девушку. Она думала только лишь об одном: успеть, потому что в Хогвартсе такого шанса, скорее всего, не будет. Гермионе не хватит смелости сделать этот шаг снова и услышать в ответ слова, которые будут больно ранить.
Она не сразу заметила Снейпа, выбравшего самое темное место в саду, как можно дальше от горящих фонарей. Неизменная черная мантия сливалась с наступающей ночью, а бледное лицо профессор спрятал в ладонях и теперь сидел, сгорбившись, на скамейке, скрытый ото всех черными прядями волос, полностью закрывающими лицо. Зельевар, похоже, не слышал шагов гриффиндорки, потому что не изменил позы, даже когда девушка подошла совсем близко.
Гермиона стояла, затаив дыхание, и не находила смелости сделать еще шаг. Все слова, что она готовила, пока бежала по саду, вдруг показались абсолютно неподходящими и даже пафосными. А пафоса Снейп ох как не любил, считая его лицемерием. Северусу нужна была искренность, но Гермиона попросту боялась, что он вновь оттолкнет ее, сделав больно и ей, и себе. Так девушка и стояла, тряслась от волнения и хватала воздух короткими вдохами. Она уже подняла руку, чтобы легко дотронуться до плеча Снейпа, но в последний момент остановилась.
У Северуса, словно от боли, чуть подрагивали напряженные плечи. А потом он издал тихий стон, больше похожий на всхлип. И это сломало что-то в Гермионе, смело все преграды, заставило забыть о собственных переживаниях. Как можно думать о жалких остатках своей гордости и защиты, когда тот, кого ты любишь всем сердцем, страдает?
Девушка оказалась возле Снейпа в один миг, обняла за плечи.
- Что с вами, профессор? Вам плохо? - голос был тонким и еле слышным, но Снейп резко вскинулся, намереваясь заглянуть Гермионе в глаза, и тут же, закусив губу, откинулся на спинку скамейки, борясь с головокружением.
- О Мерлин! - выдохнула гриффиндорка, и Снейп тихо прошипел:
- Уйдите! Не трогайте меня! - и снова обхватил голову руками.
- Сейчас, - быстро заговорила Гермиона, доставая волшебную палочку. Похоже, у Снейпа был приступ головной боли. Неважно, что послужило его причиной, мадам Помфри научила девушку отличному заклинанию, успешно снимающему даже сильный спазм сосудов.
Она осторожно отвела руки Северуса и зашептала слова целительского заклинания. Снейп молчал, его напряжение выдавали только сжатые в тонкую линию губы. Гермиону охватила бесконечная щемящая нежность, и девушка, едва опустив палочку, прижалась к профессору, крепко обнимая его, зарылась пальцами в тяжелые пряди волос. Она задыхалась от переполняющих ее чувств, ей так хотелось говорить о них, кричать о своей любви, пока Северус не поверит. Но она молчала. Только гладила его лоб, виски, закрытые веки. Снейп тоже не произнес не слова. Сидел, закрыв глаза, напряженный, как струна. И наконец тихо проговорил:
- Спасибо, мисс Грейнджер, - и отодвинулся.
- Вам правда лучше? - спросила Гермиона, из последних сил борясь с подступающими слезами.
- Да, - он кивнул, не открывая глаз. - Возможный побочный эффект после больших доз зелья. Я был вынужден пить его чаще.
Помолчали. Из открытых окон особняка неслась задорная мелодия польки и были слышны радостные крики. Затрещал сверчок, неугомонный ночной музыкант.
У Гермионы перехватило дыхание, так остро она ощутила желание Снейпа поскорее уйти. Профессор явно ждал момента, чтобы подняться и аппарировать в Хогвартс, девушка кожей чувствовала его нетерпение.
- Не уходите, - одними губами проговорила Гермиона и повторила чуть громче: - Не уходите, пожалуйста, - и до боли сжала кулаки, чтобы не расплакаться. Не получилось, потому что через миг непрошенные слезы обожгли щеки.
Тишина. Чего же он медлит? Пусть уходит сейчас, а ей тогда останется вернуться в Хогвартс и утопиться в озере или...
Снейп одним движением подскочил к Гермионе и впился цепкими пальцами в плечи. Девушка вскрикнула от боли и сердито вскинула голову.
О, ее обида не шла ни в какое сравнение с яростным огнем, полыхающим в черных глазах. На короткий миг Гермионе показалось, что профессор снова во власти сущности дампира, но когда он заговорил, девушка поняла, что это не так.
- Не смейте, - зарычал он, и Гермиона отшатнулась. - Не смейте даже думать об этом!
- Вы... Вы что, прочитали мои мысли? - уже начав говорить, девушка поняла, что задавать такой вопрос было просто глупо. Она же знала, что Снейп владеет ментальной магией. Значит, он пытался услышать ее мысли и потому был так напряжен? Ждал от нее какой-то реакции? Боялся бросить ее прямо здесь?
- Я полагаю, весь Гриффиндор уже оповещен о том, что я окклюмент, - сухо заметил зельевар и отстранился.
Гермиона потерла руки: о железной хватке Снейпа школьные нарушители легенды складывают.
- Если вы читаете мои мысли, то почему не верите мне? - воскликнула гриффиндорка, тщетно пытаясь вытереть набегающие слезы. - Не верите, что я... люблю вас? - ее голос упал до шепота. Мерлин, она готова вновь унизиться перед ним, только бы он остался...
Северус смотрел на нее с болью, а потом тяжело опустился рядом на скамейку. Гермиона тут же вцепилась в его руку. Девушка чувствовала, что еще немного, и проклятая истерика накроет ее с головой. Невозможно столько времени провести в постоянных переживаниях, чтобы в один "прекрасный" день они не прорвались наружу.
- Я ведь уже все объяснил вам, - устало произнес Снейп. - Не заставляйте меня повторять эти слова вновь.
И Гермиона заплакала, уткнувшись носом в его мантию. Тихо, почти беззвучно, только хрупкие плечики вздрагивали в такт неслышным рыданиям. Она и рада была что-то сказать, но не могла. Одиночество. Вот что испытывала девушка сейчас. Одним холодным камнем прижало ее к земле, не давая вздохнуть. Родителей нет, любимый человек только что опять отверг ее, друзья заняты своим счастьем, у них не будет времени утешать ее. Счастье слепит, и это правильно.
- Вы еще слишком молоды, - низкий голос Снейпа стал для Гермионы неожиданностью, а когда он мягко прикоснулся к ее волосам, девушка забыла дышать. Эта мимолетная ласка была такой нежной. - Вы недостаточно хорошо знаете жизнь, и жизнь в магическом мире особенно. Да, вы многое пережили, но когда эмоции схлынут, то поймете, что эти... - голос зельевара дрогнул, - отношения вам не нужны. Они будут тяготить вас, вам захочется обычного счастья, с обычным магом, который не обречен на то, чтобы сдерживать в себе зверя...
- Нет, - тихо ответила Гермиона, и Снейп замолчал, но руку с ее головы не убрал.
- Неужели мне придется объяснить по-другому? - угроза в голосе профессора слилась с отчаянием.
- Не нужно, - произнесла девушка в его мантию. Так было легче говорить, не видя его лица. - За эти недели я прочитала несколько книг о вампирах и дампирах. - Снейп сидел, словно каменное изваяние. - Вы никогда не причините мне зла. Дампиры хорошо контролируют себя, даже не принимая зелье и не владея сильной ментальной магией. Их самоконтроль очень велик, и они почти никогда не способны сорваться. Особенно на тех, кто... им хоть немного важен. Мне... мне не важно, что вы... вы тоже дампир. Знание об этом не изменило моего отношения к вам, - девушка говорила быстро, почти захлебываясь, опасаясь, что Снейп ее остановит и уйдет. - Если бы вы не ушли в тот вечер, - рука профессора дрогнула, - я бы повторяла это снова и снова. Я... я люблю вас и ни на секунду не переставала любить...
- Мисс Грейнджер, вы не знаете о том, что случилось... потом, - рука Снейпа сжалась в кулак.
- Да, я не знаю, но я много думала об Ирэн Илви, - произнесла Гермиона, не отрывая лица от мантии профессора. - Я не держу на нее зла и не могу ненавидеть ее. Но она получила по заслугам, - Снейп горько рассмеялся, но девушка не дала ему сказать что-либо. - Она сама установила правила игры, решив пустить в ход яд. Если она начала это, то должна была быть готовой к тому, что с ней будут играть по ее же правилам. Я бы не смогла убить человека, но я не испытываю сожаления оттого, что Ирэн Илви больше нет. Она заплатила свою цену за желание отомстить. А мы заплатили свою. За победу. Я решила, что она и те два Упивающихся смертью - это та цена, которую мы платим. Быть может, это жестоко, да, - девушка судорожно вздохнула, - но они могут почти гордиться этим: их жизни не были потрачены напрасно. И... и моих родителей тоже, - чуть слышно закончила она. - И всех, кто погиб. Во всяком случае, мне хочется верить в это.
- Люди всегда стремятся найти оправдания тем или иным событиям и поступкам, - задумчиво проговорил Снейп. - Они везде ищут смысл, чтобы в их жизни не было ничего напрасного. Это нормально, потому что так легче жить.
Гермиона в ответ вскинула голову:
- Но и вы тоже! - с горечью воскликнула она. - Вы тоже нашли оправдание, чтобы... чтобы избавиться от меня. Или это все правда? - девушка в ужасе смотрела на удивленного Снейпа. – Значит, я просто придумала себе, что вы меня... Что я вам... О Мерлин!
Она рванулась прочь, ослепленная внезапной догадкой. Неужели профессору просто нужно было поговорить с кем-то? И в тот вечер, возле камина, Снейп всего лишь старался загладить вину за то, что напал на Гермиону? И после, в больничном крыле, он просто был слишком слаб, чтобы сопротивляться ее чувствам? А она... Она столько себе напридумывала, признавалась профессору в любви, а на самом деле с его стороны есть только благодарность и вина. Мерлин! Какой же дурой она себя выставила!
Но не успела Гермиона сделать и пары шагов, как руки Снейпа схватили ее, и профессор прижал девушку к себе. Она не старалась вырваться, просто стояла и ждала. Чего? Может быть, этого тяжелого вздоха и тихого:
- Нет, вы ничего не придумали, - и его губ, коснувшихся ее виска.
Она резко развернулась в кольце его рук. Снейп молча смотрел на нее, и в этом взгляде можно было прочитать все то, о чем не решались сказать упорно сжатые в полоску губы. Даже в неровном вечернем свете глаза Северуса горели жгучей смесью чувств: боль, вина, странное отчаяние и одновременно нежность и... Любовь...
- Правда? - почти жалобно спросила Гермиона, и Снейп улыбнулся. Так же грустно, как и тогда, в палате, а потом вместо ответа прижал девушку к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание. И ей отчаянно захотелось стереть с его лица эти морщинки отчаяния и безысходности, поэтому она первая потянулась к его губам, но потом, словно передумав, поцеловала прикрытые веки, чуть касаясь их губами.
- Люблю, - выдохнула Гермиона, и Северус, словно очнувшись ото сна, начал гладить ее спину чуть подрагивающими ладонями, зарылся лицом в ее волосы.
- Северус, - прошептала девушка и повторила снова: - Северус.
У него самое прекрасное на свете имя, она могла повторять его тысячи раз, и вот наконец она может вложить в него всю свою любовь и ощутить улыбку в своих волосах.
- Ты же не уйдешь больше? - испуганно спросила Гермиона, когда Снейп подхватил ее на руки и склонил голову, чтобы коснуться губами ее губ.
И Северус прошептал:
- Никогда...
А потом Гермиона забыла обо всем, потому что он наконец-то поцеловал ее.
* * *
- Альбус, - удивленно сказала МакГонагалл Дамблдору, - я только что почувствовала в саду всплеск магии. Кто-то уже аппарировал домой, причем это, кажется, был не один человек. Гости уже расходятся?
- Думаю, Минерва, кто-то устал от этой суеты, - хитро улыбнулся директор и потянул МакГонагалл с балкона. - А не прогуляться ли нам по этому дивному саду?
Конец
@настроение: Волнительное
@темы: Гарри Поттер, Фики Пикси и Изита, Тени рождаются в полдень, Снейджеры, ГП-фики, Творчество, Фанфики
-
-
08.08.2008 в 18:35-
-
09.08.2008 в 09:21Да всегда пожалуйста.))
Только ты Пиксин неписец, значит, Пикси за тебя и отвечает. А я подкармиливаю тебя в отсутствие хозяйки.
-
-
10.12.2008 в 20:58Я в восторге от фика
-
-
10.12.2008 в 21:07Ой, как приятно! Очень рада, что добралась до нашего фика и он тебе понравился!
-
-
10.12.2008 в 21:27Судя по времени записи, я долго до него добиралась
-
-
10.12.2008 в 22:34Да, были некоторые опасения, зная ваши с Талинкой романтишные настрои
Ну да, мы такие барышни. Романтишные
как бы то нибыло, но Снейп в своем амплуа
А у нас где-то есть Снейп не в своем амплуа?
Меня этот авик умиляет очень